Половина мальчиков вырастут импотентами

По официальной статистике, в России 16% бесплодных семей. Однако у современных детей здоровье значительно хуже, чем у предыдущих поколений - примерно 50% школьников имеют проблемы со здоровьем, которые в будущем могут обернуться бесплодием и проблемами с потенцией. Такие данные были приведены в пресс-центре "Парламентской газеты" на круглом столе, посвященном репродуктивному здоровью российской молодежи.

Первый заместитель председателя Комитета Госдумы по охране здоровья Николай Герасименко напомнил о том, что в России "начинается затяжной демографический спад", связанный со вступлением в фертильный возраст малочисленного поколения: всего через десять лет россиян в возрасте 20 - 30 лет станет почти в два раза меньше.

Дело не только в количестве, но и в качестве, подчеркнул депутат: "Плюс это поколение было подвержено нездоровому образу жизни - алкоголь, наркотики, табак. В результате до 45 лет у нас экстремально высокая смертность мужчин - только в нескольких странах Африки показатели смертности выше".

Демограф Сергей Рыбальченко привел в пример США - на самое малочисленное поколение времен Великой депрессии позже пришелся беби-бум. Захочет ли наше малочисленное поколение кризисных 90-х активно рожать? Если и захочет, то не сможет: по данным Росстата, желаемое число детей для большинства семей два - три, тогда как "реально имеем 1,7". "Где в этой дельте находятся потери?" - задался вопросом демограф.

Низкое деторождение он объяснил банковскими кредитами: "Берут кредит и в итоге не могут родить, потому что должны расплачиваться по кредиту".

Директор ФГБУ "НИИ урологии" Минздрава России Олег Аполихин обвинил в падении рождаемости не банки, а половую распущенность: "Принципиальная вещь - сексуальный дебют у девочек происходит в 15 лет, у мальчиков - в 14 лет. И есть случаи значительно раньше. Но при этом растет возраст вступления в брак: 24 - 26 для женщин и 26 - 29 для мужчин. То есть они десять лет живут активной половой жизнью, активно обмениваются всеми своими радостями и горестями, и в результате у многих цитоплазмы, микоплазмы, уроплазмы, гардинеллы, хламидии, цитомегавирусы, и это еще небольшой перечень".

По словам уролога, в низкой рождаемости виноваты, прежде всего, мужчины: это они обычно заражают женщину. Из-за инфекций, полученных от половых партнеров, у россиянок происходит 40% всех самопроизвольных абортов, 75% случаев эндометрита, 45% вагинита и 30% цистита. "А мы обвиняли женщину. Мужчина виновен здесь", - укорил российских мужчин врач.

Из-за мужчин наши женщины буквально погибают: вследствие заражения половыми инфекциями во время беременности развивается фрагментарное прикрепление плаценты. Как следствие - недостаточное питание плода, рождение ребенка с низкой массой и высоким риском инвалидности.

"Отторжение плаценты при таких родах будет идти кускованием, а значит - кровотечение, и нам нужна послеродовая реанимация, высокие технологии, импортные технологии, которые сейчас могут быть затруднены в связи с импортозамещением и с возможным снижением социальных затрат", - констатировал Аполихин.

Однако российские мужчины губят женщин не только физически. "В ходе опросов 5% россиянок сказали, что не хотят иметь детей. И знаете, почему? А для кого рожать? Для кого рожать? Вот что все они ответили. Потому что женщина рожает для кого-то. И если мужчине это не нужно, то и рождения детей нет", - возмутился врач.

Привел уролог и другую статистику: "Примерно 86% отношений заканчиваются сменой партнера. Задумайтесь: партнера! Он жил с ней 5 лет, ей уже 26 лет, найдет ли она следующего партнера, и если найдет, то какого?"

Из всего этого уролог сделал вывод. Что важнее для высокой рождаемости? Репродуктивное здоровье, репродуктивные проблемы или репродуктивное поведение? Вышло, что поведение. А кто не верит, пусть посмотрит на республики Северного Кавказа, предложил врач и продолжил: "Да и если мы посмотрим на дореволюционную Россию, то увидим, что женщины рожали в банях, рожали в поле".

Вот какие были раньше мужики! А теперь у них фастфуд и пивной живот. "А это не просто ранний инсульт или инфаркт, это бесплодие", - окончательно напугал всех Аполихин.

Resurrecting Surviving Neanderthal Lineages from Modern Human Genomes

Споры о том, скрещивались ли сапиенсы с неандертальцами или нет, начались задолго до прочтения генома неандертальцев и даже задолго до самой возможности это проделать. Этот вопрос решался разными способами, начиная от сравнения распределения во времени и пространстве остатков тех и других и поиска морфологических признаков смешения в скелетах и заканчивая философскими рассуждениями о критериях сексуальной привлекательности. После разработки методов прочтения генома современных людей и существенного удешевления самого процесса естественно появилась идея поискать в геномах современных людей неандертальские реликты. И такие методы действительно разрабатывались. К сожалению, до прочтения генома неандертальца — этого блестящего научного результата — нельзя было проверить надежность и действенность разработанных методов. Теперь это стало возможно.

Прочтение генома неандертальцев показало, что люди современного типа, мигрировавшие из Африки, скрещивались с неандертальцами. В результате 1–3% генома современных неафриканцев — это гены неандертальцев. Но у каждого современного индивидуума присутствуют несхожие неандертальские аллели. Если все эти аллели сложить вместе, то соберется, конечно, не целый геном неандертальца, но внушительная его часть; что-то вроде «с миру по нитке — голому рубашка». Недавно были опубликованы результаты подобной работы, в которой ученым удалось суммировать весь полиморфизм, который можно было отнести к неандертальским реликтам (об этом см. Между сапиенсами и неандертальцами существовала частичная репродуктивная изоляция, «Элементы», 03.02.2014). Проделывалось это, если опустить подробности, так. Была создана выборка из геномов 1004 человек. Подозрительные участки геномов с полиморфизмами сравнивались с неандертальской последовательностью. Те полиморфизмы, которые оказывались похожи (с определенным статистическим согласием) на неандертальские, считались привнесенными при скрещиваниях. Иными словами, для такой процедуры требовалась библиотека генов неандертальцев.

Теперь вернемся на несколько лет назад, когда прочтение генома древних людей было еще только в проекте, но с геномами современных людей уже научились эффективно работать. Тогда, в 2006 году, была предложена методика выделения из геномов современных людей архаичных элементов (описана в статье V. Plagnol, J. D. Wall, 2006. Possible Ancestral Structure in Human Populations). Она основывалась на выявлении полиморфизмов, для которых последний общий предок имел более древний возраст, чем для основной массы последовательностей. Эти архаичные элементы считались неандертальскими. Бенджамин Верно и Джошуа Аки c Отделения геномных исследований Вашингтонского университета решили повторить эту работу на большой выборке современных людей (665 современных геномов), проверив, действительно ли таким образом выявляется неандертальская составляющая. Библиотека генов неандертальцев понадобилась авторам для того лишь, чтобы проверить надежность метода.

Верно и Аки работали с геномами европейцев и азиатов; геном африканцев (из народа йоруба) использовался для выявления специфичных, неафриканских элементов. Они выявили массив архаичных участков геномов, которых не было у йоруба. Эти участки показали хорошее согласие с имеющейся библиотекой неандертальских последовательностей. В результате полученный массив архаичных элементов покрыл примерно 20–30% генома неандертальцев.

В соответствии с прежними результатами удалось подтвердить, что европейцы несут немного меньше неандертальских генов, чем азиаты. При этом у каждой из рас имеются и общее неандертальское наследие, и специфические неандертальские гены.

Количество неандертальских последовательностей в среднем у одного человека
Неандертальские гены в геноме современных людей, как было показано раньше, чаще вредны. Поэтому число их, по-видимому, сокращается. Некоторые участки генома, ответственного, например, за размножение и плодовитость, не содержат вовсе неандертальских участков. Большинство неандертальских аллелей имеют низкую частоту, но есть и такие, у которых частота резко повышена. Это означает, что они были поддержаны отбором, потому что, так или иначе, повышали жизнеспособность индивидов и вероятность оставить крепкое потомство. Таких генов немного, но они легко выявляются из общей массы аллелей. Эти полезные неандертальские заимствования разделяются на три группы: с высокой частотой у европейцев и азиатов, с высокой частотой у азиатов и низкой у европейцев, с высокой у европейцев и низкой у азиатов. Первая группа была полезна для обеих рас, а две другие — только для одной из них. Авторы обратили внимание на подобные гены: BNC2 у европейцев и POU2F3 у азиатов. BNC2 расположен на хромосоме 9 и экспрессируется в кератиноцитах, его частота у европейцев достигает 70% и он не встречается у азиатов. POU2F3 расположен на 11 хромосоме, встречается у 66% азиатов и лишь у 1% европейцев. Он кодирует транскрипционный фактор, который связан с делением и работой кератиноцитов. Эти примеры дают представление о путях эволюции нашего человеческого облика.

Частоты неандертальских генов у азиатов и европейцев
Авторы смоделировали различные демографические сценарии скрещивания неафриканского населения с неандертальцами: однократное скрещивание, двукратное, многократное, при разных численностях скрещивающихся популяций. Результатом моделирования было количество неандертальских генов у европейцев и азиатов, которое сравнивалось с реальными данными. Моделирование показало, что, скорее всего, неандертальцы скрещивались с неафриканским населением не один раз. Этот результат был устойчив к различным показателям численности популяции и эффективности размножения. Ученые предполагают, что было по крайней мере два эпизода, оставивших след в современном человеческом геноме. Сначала была продуктивная встреча неандертальцев с древнейшей линией неафриканских сапиенсов, а позже, уже после разделения европейцев и азиатов, — с азиатским населением.

Данную работу следует особо выделить из-за ее очевидной перспективности. Ясно, что опробованный метод позволит увидеть не только неандертальские гены и их судьбу в геноме современных людей, но и те гены, которые остались нам в наследство от других представителей Homo.

Источник: B. Vernot and J. M. Akey. Resurrecting Surviving Neanderthal Lineages from Modern Human Genomes // Science. 2014. V. 343. P. 1017–1021.

Мои твиты

• Пт, 14:11: «Русское Ура — это призыв к подвигу и беззаветной храбрости» http://t.co/QmjPqV8QJt
• Пт, 14:28: Будущего нет http://t.co/WMTftGMaND
• Пт, 23:23: Принцип наименьшего действия http://t.co/CpZofqz4nH
• Пт, 23:42: http://t.co/J6DFo0v9RJ
• Сб, 01:21: Беда, — продолжал Швейк, — когда человек вдруг примется философствовать, — это всегда пахнет белой горячкой...
• Сб, 06:28: Украина - это Россия! декабрь 1998 года http://t.co/B8E4BBxdiO
• Сб, 07:02: Половина мальчиков вырастут импотентами http://t.co/o5JjgIawZR
• Сб, 07:16: http://t.co/aeMciUkIDG
• Сб, 07:24: Каллиграфии будут учить в школе http://t.co/HdyR3nQogT
• Сб, 07:33: "Люди в черном" Профессора Йельского университета стараются стать человеком http://t.co/1D62sStoZ3 http://t.co/1D62sStoZ3

( Read more... )

Школы в России больше нет

Разумеется, по инерции остались ещё отдельно стоящие хорошие школы — покуда их даже и немало, — ну так какие-то островки жизни уцелели бы и после ядерной зимы. Школы как института формирования нации — нет, и осколки его рассыпаются на глазах прямо сейчас. Совсем скоро явное большинство школ в стране будет конторами по дневной передержке детей: чтобы по подвалам клей не нюхали; типовой выпускник будет неучем, не умеющим учиться, — то есть неучем пожизненным. Глупо говорить, что время для решения проблем школы упущено (хотя оно, конечно же, упущено): никто не проиграл, пока никто не выиграл. Наша страна не может существовать без сильной системы образования; на глобусе мы есть; стало быть, захотим жить — волей-неволей создадим школу заново. Но процесс этот не сможет и начаться, пока не признана открыто трагичность положения, не названы вслух причины случившейся со школой и с нацией беды.

Причин этих много — в том числе, очевидно, и внеположных образованию, но пока вожди образования твёрдо стоят на позиции «в школе всё очень хорошо, а завтра мы опять усовершенствуем ЕГЭ и всё станет просто отлично», а педагоги (порой и родители) боятся высказывать несогласие с происходящим, серьёзный разговор затруднён. Итоги дискуссий с участием начальства всегда подводит само начальство, и всегда одинаково: мол, всё, что вы тут наговорили, либо чушь, либо провокация, либо мы и без вас уже давно учли (обычно последнее — такая же ложь, как первое и второе). Разговоров же без своего участия начальство в расчёт не принимает. Но разговоры эти всё слышнее, что естественно: в кризис нечиновные речи всегда становятся жёстче и громче — и по крайней мере про две тяжёлые беды нашей школы уже сказано вполне достаточно, чтобы можно было начинать действовать. Одна из них — невыносимое чиновничье давление на школу: груды никчёмных бумаг, которые обязан строчить каждый педагог; непрестанные проверки (в основном на соответствие этих бумаг друг другу и представлениям очередного чинуши об идеале), всякий раз грозящие учителя прихлопнуть; право начальства в любую минуту без объяснения причин уволить директора школы и т. д. Впрочем, эта беда у школы общая с другими сферами, курируемыми Минобром (и, боюсь, не только им), и при всей её тяжести главная для школы не она.

Исток главной беды в том, что школу лишили самостоятельного значения. Она перестала быть самодостаточным и самоценным периодом в жизни взрослеющего человека; весь смысл её свёлся к тому, чтобы подготовить ученика к поступлению в вуз. Внешне это выразилось в воцарении ЕГЭ; недаром реформаторы образования видят своё главное свершение именно в едином экзамене — он и впрямь оказался фатальным. Имеющая собственный смысл школа оценивала своего выпускника на собственных выпускных экзаменах — выпускника «школы — ступеньки в вуз» проверяют на ЕГЭ, экзаменах одновременно выпускных и вступительных. Как эта новация сказалась на вузах, вопрос отдельный, но школу она просто убила.

(Оговорюсь: сама по себе идея независимой от школы аттестации её выпускников вовсе не дурна — ужасной оказалась реализация этой идеи здесь и сейчас. Но об этом уже много раз писано.)

Принято говорить о егэизации школы — о том, как гиперзначимость ЕГЭ (от его результатов и только от них зависит и судьба ученика — и доход и репутация учителя) неостановимо уплощает обучение, превращая его в натаскивание. Это чистая правда, но не в том «таилась погибель» школы. И не в том, что логика такого натаскивания львиную долю усилий многих учителей и большинства мотивированных учеников неизбежно уводит из школы в репетиторство. Со всеми этими радостями школа могла бы уцелеть — стать хуже, но уцелеть. Погибель таилась в полной отмене выпускных экзаменов. То есть поначалу-то могло показаться, что они отменены частично: как же! ведь ЕГЭ по русскому языку и математике обязательны, и ещё что-то надо выбрать — и это тоже обязательно. Но очень скоро стало понятно, что это отговорки — во всяком случае, для всех предметов, кроме двух. Их все: что физику, что английский, что историю — если не хочешь, можно и не учить, и ничего тебе за это не будет. То есть ничего — если ты лодырь; если же ты собрался поступать, скажем, на экономический, то тебя за то, что ты забил на физику1 да химию, будут даже хвалить: ах, какой целеустремлённый. Тройку и в том и в другом случае как-нибудь натянут. Тут и учителя смекнули, что они, со своей стороны, могут не учить этим дисциплинам. Во всяком случае, не учить большинство учеников — всех, кто сам не выбрал этот предмет. И им тоже ничего за это не будет: ведь их зарплату определяет средний балл по ЕГЭ, а те, на кого они махнут рукой, его сдавать не пойдут и на средний балл не повлияют. Исключения, конечно, возможны — и наблюдаются; но как правило, где можно невозбранно не учить1 и не учиться — там и учить, и учиться постепенно перестают. И не надо себя утешать тем, что хоть по двум-то стержневым предметам итоговое испытание осталось обязательным. Увы, с русским языком и с математикой происходит практически то же, что с какой-нибудь химией, — только выяснилось это чуть позже.

Окончательно — прошлым летом, по итогам знаменитого «наконец-то честного ЕГЭ». Тогда, если помните, властям пришлось задним числом сдвигать вниз минимально допустимые баллы обоих обязательных экзаменов — без такой подтасовки аттестатов не получила бы чуть не четверть выпускников. Тот скандал заставил публику впервые поинтересоваться: так что же считается удовлетворительным уровнем знаний? А вот что. По математике хватало решения трёх первых, то есть простейших, задач теста: «Шкаф стоит 3300 руб., а его сборка 10% цены. Сколько стоит шкаф со сборкой?»; «Сколько сырков по 16 руб. можно купить на 100 руб.?» Для верного подсчёта сырков за глаза хватит смутных воспоминаний о начальной школе, но аттестат-то дают за среднюю! Столь же элементарных знаний, никак не исчерпывающих школьную программу, хватит и для тройки по русскому. И хуже всего, что от силы пятая часть школьников получает по той же математике больше вот такой тройки. То есть явное большинство выпускников и по формально обязательному предмету имели возможность практически не учиться.

Для маскировки столь катастрофических результатов решено сделать новый шаг в развитии ЕГЭ: разделить экзамен по математике на базовый и профильный уровни. Тест базового уровня будет уже целиком состоять из задач, доступных смышлёному третьекласснику, но это вроде даже и не будет стыдно: да, мы считаем, что решения этой тривиальщины довольно для получения аттестата, так ведь уровень-то — базовый! А на средний балл (теперь уже профильного уровня) абстиненты от математики влиять перестанут, и он перестанет от года к году пикировать. Смотреть на всё это горько. Адепты образовательной реформы любят укорять её критиков, будто те бранят нынешний Минобр более всего потому, что идеализируют школу советского периода: та-де была лучшая в мире, а нынешняя… Мне нечасто встречаются люди, называющие советскую школу лучшей в мире, — слишком уж памятны её слабые стороны1. Но школьная система математического образования, вне всякого сомнения, была тогда лучшей в мире, и то, до чего она сейчас докатилась — за какие-то двадцать лет! — национальный позор.

Уже многие весельчаки провели нехитрый эксперимент: дали экзаменационные выпускные тесты младшеклассникам, а то и дошколятам (тут с оговоркой: одарённым). Результат, говорят, всегда один и тот же: на тройку набирает большинство детей. А теперь сопоставьте эти шуточки со свежей информацией: в Удмуртии четырнадцать из семнадцати выпускников, сдававших ЕГЭ по математике досрочно, экзамен завалили. Есть две международные программы: PIRLS, в которой оценивают учебные достижения школьников начальных классов, и PISA, где оценивают пятнадцатилетних ребят. Малыши наши выигрывают почти у всех: в предпоследний раз мы были первые, Гонконг — второй, в последний раз мы вторые, Гонконг первый. А наши юноши каждые три года опускались на несколько позиций, оказавшись в предпоследний раз примерно сороковыми из семидесяти участников; так что в последний раз Россия и участвовать не стала. Увы, всё ведёт к печальному выводу: наша школа понижает интеллектуальный уровень детей — не говоря о том, что развращает их безнаказанностью безделья.

Если уж вспоминать про советскую, не лучшую в мире школу, то её абитуриент за месяц сдавал то ли семь, то ли восемь устных и письменных выпускных экзаменов; на каждом он должен был показать минимальную осведомлённость в пределах школьного курса1 очередной дисциплины. Конечно, средний школьник никак не уподоблялся Пико делла Мирандола, но такой минимальной осведомлённостью в разных науках он на момент выпуска худо-бедно располагал, а на устных экзаменах ещё и доказывал, что в некоторой степени обучен излагать какие-то мысли. Собственно, это всё и называлось полученным средним образованием. Сегодня средним образованием мы готовы называть натасканность на прохождение тестов конкретного типа по трём-четырём предметам — и это в благоприятном случае; в случае менее благоприятном аттестат о среднем образовании выдаётся, как мы видели, за умение с горем пополам читать и считать в пределах первой сотни. О навыках связной речи лучше не вспоминать.

Почему отчаянность ситуации до сих пор так мало осознана в обществе? Да потому, что кто хочет учиться, тот — во всяком случае, в крупных городах — учиться пока может. Ключевое слово тут, к сожалению, «пока». Если оставить в стороне репетиторство всех родов, к обсуждаемой теме почти не имеющее отношения, то число школ, пригодных для получения настоящего образования, с неизбежностью будет сокращаться. Потому, например, что проводимая в последние годы политика прямо враждебна к сколько-нибудь выдающимся школам. Подушевое финансирование и так бы их погубило, но на помощь ему поспело и бредовое убеждение многих начальников, будто само существование элитных школ противоречит священному (и неисполнимому) принципу равнодоступности качественного образования. Пришибить хорошую школу не проблема, а создать новую труднее с каждым годом — прежде всего потому, что беда с учителями. В любой сколько-нибудь серьёзной дискуссии о проблемах школы можно услышать, что учителя (не все, конечно, — многие) плохо знают предмет, плохо и невнятно говорят, не владеют базовыми методическими навыками и так далее. Система педагогического образования в стране практически разрушена. Многие десятки педвузов чуть не во всех регионах страны за последние годы просто закрыты, выжившие либо ждут своей очереди, либо странным образом переформатируются. Теперь они будут готовить не специалистов, как прежде, а бакалавров; иными словами, из педвузов превращаются в педтехникумы — прекрасная основа для школы XXI века, что и толковать.

Что нужно делать? Не помню, сколько лет я не видел связных выступлений о том, что нужно делать, а за последние недели прочёл уже три разных текста, написанных весьма квалифицированными людьми. Тексты различаются во многих деталях, но едины в главном: отмена ЕГЭ в нынешнем виде, то есть выпускного и вступительного экзамена вместе; возврат выпускных экзаменов по всем основным предметам, то есть возвращение школе субъектности, а с ней — права на жизнь. Но как раз на это нынешние вожди образования не пойдут никогда и ни за что. Тут их кащеева игла: если ЕГЭ оказался хуже чем преступлением, ошибкой, то кто они такие? Поэтому любой разговор об отмене ЕГЭ они сводят и будут сводить к его «совершенствованию» — занятию с точки зрения школы вполне бессмысленному. И ведь по сути-то ЕГЭ уже скончался: и выпускное сочинение, возвращённое в школу по прямому приказу свыше, и устные экзамены по некоторым дисциплинам поставили крест на хвалёном «единстве» теста. Но Минобр этого не желает признавать. Выпускное сочинение он превратил в какой-то невнятный зачёт, а устные экзамены, весь смысл которых в диалоге с экзаменатором, говорят, хочет свести к монологам, записываемым в звуковые файлы, — чтобы потом их «объективно оценивать»…

Торопиться нужно ещё и потому, что ЕГЭ укореняется. С каждым годом всё больше учителей с изрядным облегчением привыкают к нынешнему положению вещей. Они понимают, что натаскивать, да притом не всех учеников класса, куда легче, чем учить, да притом всех; что система, при которой детей не надо учить думать, говорить и писать, весьма удобна тому, кто сам всего этого не умеет. Возвращать выпускные будет поэтому всё сложнее: учителя будут всё более массово к ним не готовы — выяснилось же в этом году, что большая часть словесников не знает, как работать с возвращённым вдруг сочинением. Промедлить ещё совсем немного — не знаю, год или два — и может статься, что школу придётся восстанавливать не по живым воспоминаниям, а по книгам. Если кто-нибудь сумеет такие книги написать.

«Эксперт» №17 (943)

Сибирь

«Сибирь имеет свойство не поражать, не удивлять сразу, а втягивать в себя медленно и словно бы нехотя, с выверенной расчетливостью, но, втянув, связывать накрепко. И всё – человек заболевает Сибирью. Всюду после этого края и долго человеку тесно, грустно и скорбно, всюду он истягивается мучительной и неопределенной недостаточностью самого себя, точно часть себя он навсегда оставил в Сибири. В нашей природе всё мощно и вольно, всё отстоит от себе подобного в других местах. Всё здесь задумывалось и осуществлялось мерою щедрой и полной...»