Дофамин, нейробиология и нейромаркетинг: почему мы принимаем желание за счастье

Резюме

С помощью желания мозг побуждает нас к действию. Как мы убедились, желание может одновременно угрожать самоконтролю и являться источником силы воли. Когда дофамин направляет нас к искушению, мы должны отличать хотение от счастья. Но мы можем использовать дофамин и обещание вознаграждения, чтобы мотивировать себя и других. По своей сути желание не плохое и не хорошее — главное, куда оно нас ведет и хватает ли нам мудрости распознать, стоит ли за ним следовать.

Основная мысль: наш мозг путает обещание награды с гарантией счастья, и мы ищем удовольствия в объектах, которые его не дают.

Под микроскопом:

— От чего выстреливают ваши дофаминергические нейроны? Что дает вам обещание награды и увлекает на поиски удовольствий?

— Кто управляет вашими дофаминергическими нейронами? Присмотритесь, как продавцы пытаются развести вас на обещании награды.

— Стресс желания. Отследите, когда желание вызывает стресс и тревогу.

Эксперименты:

— Направьте дофамин к испытанию вашей силы «Я буду». Если вы откладываете какое-то дело, потому что оно очень вам неприятно, постарайтесь побудить себя к действию, связав его с тем, что активизирует ваши дофаминергические нейроны.

— Проверьте обещание награды. Внимательно предайтесь занятию, которое, по уверениям мозга, вас осчастливит, но которое никогда вас не пресыщает (например, еде, шопингу, сидению перед телевизором или в Интернете). Соответствует ли реальность обещаниям мозга?

© К. Макгонигал. Сила воли. Как развить и укрепить. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014.

Мои твиты

• Вс, 08:21: Дофамин, нейробиология и нейромаркетинг: почему мы принимаем желание за счастье https://t.co/3gwmxdoyek

Не воробей

Вышел новый словарь, помогающий исправлять ошибки журналистов

"Словарь трудностей русского языка для работников СМИ" был представлен вчера, в Международный день русского языка. Публикация подобного словаря произошла впервые с 1985 года - тогда увидел свет "Словарь ударений для работников радио и телевидения" под редакцией известного лингвиста Дитмара Розенталя. Редактором нового словаря стал доцент факультета журналистики МГУ Михаил Штудинер. Он известен своей работой над "Словарем образцового русского ударения", который с 2004 года был издан шесть раз.

Содержание словаря трудностей - это 22 тысячи актуальных слов и словосочетаний, которые наиболее часто встречаются на телевидении и в радиоэфире.

По словам автора, он постарался включить всякое слово, которое может вызвать сомнение или какое-либо колебание.

Он добавил, что вариантность русского языка - одно из важнейших его свойств. Однако для журналиста всегда было принято выбирать один вариант, чтобы в одном телевизионном сюжете не встречались две пусть равноправные, но разные формы слова. В том числе потому, что если зритель или слушатель встречается с таким противоречием, то начинает концентрировать свое внимание на форме речи, а не на содержании - человек теряет нить сообщения.

"Словарь трудностей русского языка" в первую очередь дает ответ на то, как правильно произносить слова и где ставить ударение.

Также в нем указывается правильная грамматическая форма слов. После каждой буквы в словаре предусмотрено место для новых слов, которые сможет вносить владелец книги.

Например, владелец словаря, кроме того как ставить ударение, сможет уточнить, как следует говорить т(е)нор или т(э)нор, одноимённый или одноименный, игроки "Манчестер Юнайтед" или игроки "Манчестера Юнайтеда" (во всех примерах предпочтителен первый вариант).

Словарь дает все возможные допустимые нормы произношения слов. Однако на первом месте поставлена та форма, которая более предпочтительна. Для наглядности она также выделена цветом.

"Это сделано для единообразия, в котором нуждаются наши журналисты", - дал пояснение автор.

"Чаще всего ошибки допускаются в косвенных падежах существительных "вред", "герб", - привел пример ошибок журналистов Михаил Штудинер. - Правильно "о вредЕ", "о гербЕ". Также, правильно говорить "БалашИха", "Великий Устюг" (ударение на первый слог). Недавно я слышал по радио - не буду называть, каком именно, - как ведущий произнес "поручение главы государства началО исполняться" - правильно ставить ударение на первый слог".

"Мы проводили опрос, как называется столица Шотландии, - продолжил он. - И очень многие нам отвечали: "Вообще-то правильно Эдинбург (ударение на первый слог), потому что это по-английски". А затем извиняющимся тоном: "Мы по-русски говорим ЭдинбУрг (ударение на последний)". Я считаю, что не нужно стыдиться за русский язык. Русский язык перекраивает все по своим меркам. Ведь любое иностранное слово, когда приходит в заимствующий язык, переживает в нем процесс освоения. Вот и произошла перестройка ударения по аналогии с Петербургом, Екатеринбургом. В поисках правильностей в нашем языке не нужно выходить за его пределы".

Михаил Штудинер также сообщил "РГ", что словарь, хотя и составлен специально для журналистов, может оказаться полезным всем представителям речевых профессий.

Выход нового словаря стал своеобразным ответом на исследование грамотности российских СМИ, проведенное Институтом русского языка имени Пушкина. Эксперты проанализировали 17 печатных изданий, три информагентства, пять телеканалов и семь радиостанций - это 15 654 статьи, 216 047 предложений, 120 часов эфира и более 200 передач радио и телевидения - и выставили оценки. Большинство получили "четверки" (отметку "хорошо" заслужила и "Российская газета") - заместитель главы минкомсвязи Алексей Волин оценил уровень грамотности российских акул пера как "достаточно хороший".

Впрочем, нашлись и "двоечники", у которых на одной полосе газеты в среднем встречаются две ошибки.

Наша грамотность

Виталий Костомаров, президент Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина:

- Я несколько лет подряд следил за языком СМИ на примере "Российской газеты". И могу сказать, что ошибки здесь нужно в прямом смысле выискивать. Человек, скажем, с моим образованием их, конечно, найдет, но это ничего не меняет: в редчайших случаях эти ошибки влияют на смысл, и их лучше было бы поправить. Язык приспосабливается к нашим интересам: хочешь, говори о любви и нежности, он даст тебе такие возможности, а хочешь, о том, "что бы такое поделать, чтобы ничего не делать". Он вам услужливо даст любые слова и формы. Можно обвинять в его качестве только людей, которые им пользуются. Белинский как-то сказал: "Иной семинарист говорит и пишет как олицетворенная грамматика, его нельзя ни слушать, ни читать". А "ошибочную" вину СМИ надо делить с теми, кто их слушает или читает.

- Кто здесь крайний?

Никакой самый опасный вирус не сравнится с этим прилагательным по скорости распространения. С ним еще можно было смириться, пока оно не покидало профессиональной среды, но сейчас, когда оно без боя берет торговые центры, крупные компании, офисы, я должна сказать о нем всё, что думаю.

Так вот: говорить "крайний" вместо "последний" - ужасно! Безграмотно, неправильно, бескультурно. Само по себе прилагательное "крайний" ничем перед нами не провинилось. Крайний - находящийся на краю (крайний дом на улице).
Крайний - синоним "последнего" в таких выражениях, как "крайний случай" или "крайняя мера".
Крайний - очень сильный в проявлении чего-нибудь (крайние меры, крайняя необходимость).

Но вот перед нами очередь, где спрашивают, кто тут последний. Почему же вдруг занимающие очередь в массовом порядке заменяют "последний" на "крайний"? Что их так пугает в "последнем"?

Да и пугает давно, еще у Льва Успенского в его знаменитой книге "Слово о словах" (1954) упоминается эта парочка, "крайний - последний": "Тысячи людей говорят: "Кто тут крайний?", подойдя к очереди за газетами... Это словоупотребление не может быть признано правильным и литературным". Успенский объясняет и причину: "Обычному слову "последний" в некоторых говорах народной речи придается неодобрительное значение - "плохой", "никуда не годный": "О последний ты, братец мой, человек!". Возможно, причина в этом, хотя, мне кажется, она могла быть таковой лет 50 назад, а сейчас...

Сейчас это скорее связано с суевериями, причем по большей части профессиональными. Грамота.ру цитирует "Большой словарь русского жаргона" В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной, где слово "крайний" в значении "последний" сопровождается пометками авиационное, космическое. Это можно понять: летчики, парашютисты, полярники опасаются говорить о последних полетах, прыжках, экспедициях. Слово "последний" кажется им пугающим - последний, другого не будет... Понять можно - но перенимать?!

Нет в очередях "крайних", есть "последние"...